Сударушка №24(712) 22-29 июня 2005

Ирина ПАЛЕЙ : Это неправда что на ТВ звонят одни дураки!

Телекарьера Ирины Палей складывалась из многих составляющих - это, прежде всего, напряженная работа, растущий день ото дня профессионализм, красивая «картинка», крутые виражи судьбы и вынужденные передышки... А потом случилось озарение: авторский проект на ТВЦ - телефон доверия для полуночников. И хотя по своему маршруту в прямом эфире «Синий троллейбус» отправляется все позже и позже (гораздо позже полуночи), рейтинг программы все выше и выше...

Дама с богатым прошлым

- Ирина, к работе на телевидении вы шли кружными путями, успев получить и диплом философа, и актрисы. Не   считали  тележурналистику своим призванием?

- Не спешите с выводами. Я была типичной книжной барышней, которая к тому же каждую среду покупала «Литературную газету» и внимательно ее прочитывала. Моя мама, после того как погиб ее второй муж, уехала поступать в аспирантуру и осталась в Москве. Так вот она все время говорила, что в столице мне нечего ловить. А я, сколько себя помню, жила с бабушкой и дедушкой, правильнее даже сказать, что они у меня были мама и папа. Именно бабушке своей я очень благодарна за то, что она всегда искренне изумлялась: «Если не ты, то кто?!» Например, я могла сказать: «Ой, я не пойду на этот вечер, там будут такие красавицы...» А она восклицала: «Так ты лучше!» И хотя я совсем не вписывалась в эстетику украинских красавиц - высоких, дородных девчонок и была на их фоне такой маленькой мартышкой, бабушке удалось привить мне абсолютную уверенность в себе. Благодаря ей я и сейчас считаю, что если у меня чего-то нет, это потому, что я сама этого недостаточно хочу.Так что я все-таки приехала в Москву, чтобы поступать на журфак, но меня запугали тем, что это страшно блатной факультет. А у меня был сильный говор, одета я была как-то по-школьному - белый верх, черный низ - в общем, я постеснялась и не рискнула. На философский факультет конкурс был меньше, и, сдав экзамены, я поступила туда. Потом, уже отучившись в МГУ, я поступила в ГИТИС, училась на курсе Олега Пав¬ловича Табакова. Но в итоге, как видите, я все равно стала заниматься журналистикой.

- Но студенческие годы Ирины Палей, наверное, были насыщены не только учебой. Вероятно, личная жизнь тоже не стояла на месте?

- В общем-то, личная жизнь меня интересовала больше, чем учеба. Знаете, я сейчас смотрю на своего старшего сына, которому двадцать лет, и ловлю себя на том, что считаю его ребенком: мне кажется, что он ничего не понимает, не то делает... Но как-то я села и сказала себе: «Так, стоп! Ты в двадцать лет уже была второй раз замужем, то есть была дамой с прошлым...» И мне стало не по себе оттого, что ребенок-то мой, получается, вовсе не ребенок... Ну вот, училась я в университете, а так как у меня мужья все артисты и меня занимали в каких-то фильмиках, то я, соответственно, очень органично поступила после одного вуза в другой - теперь уже театральный.

- Учеба в нем не представляла для вас каких-либо трудностей?

- Когда я заканчивала ГИТИС, у меня был двухмесячный сын, и я выпросила свободное распределение, потому что за несколько лет до этого, в начале учебы, у меня умер ребенок - от первого брака. Я была так напугана, что вопрос «ребенок или карьера» даже не стоял. Друзья меня прозвали «кенгуру» - я не выпускала сына из рук. Мальчик был хилым, болезненным, я тряслась над ним, пока ему не исполнилось три года и я не убедилась, что все страхи позади.

Листьев умел убеждать

- А в качестве актрисы после окончания театрального вуза вы работали?

- Работала в Англии. В 90-м году мне предложили сниматься в тамошнем молодежном сериале. По сценарию нужна была актриса на роль югославской девушки, но так как в Югославии шла война, создатели сериала решили, что подойдет и русская артистка. Эта работа растянулась аж на два года, и когда я вернулась  в  Москву,   мне  было странно, что меня никто не знает, потому что там, в Лондоне, люди общались со мной, как со старой знакомой. А тут приезжаешь в Москву, и ты никто-ничто и звать тебя никак!

- Это был удар по самолюбию?

- Дело не в самолюбии, просто это очень хорошо прочищает мозги. Точно так же, как с «Синим троллейбусом». Например, я на днях была в одной очень интересной компании, где собрались первые лица нашей литературы, букеровские лауреаты и так далее. И один из них сказал мне: «Вы знаете, я всегда смотрю вашу программу!» А другой спросил: «Простите, а чем вы занимаетесь?» Это очень полезно для адекватного распределения себя в пространстве. Так что еще тогда, только приехав из Лондона, я поняла, что узнавание, популярность очень относительны, что все это - фигня!

- Как же все-таки вы попали на телевидение?

- После возвращения в Москву я на дне рождения приятеля встретила Влада Листьева. И далее последовал его монолог, как в фильме «Москва слезам не верит», на тему, что телевидение - это главное, и в будущем не будет ничего, а лишь сплошное телевидение...

- Значит, выбор в пользу ТВ был сделан вами благодаря обаянию Листьева?

- Скорее, благодаря его дару убеждения. Потому что тогда, в начале девяностых, у артистов считалось, что если ты работаешь на телевидении, значит - все, докатился! Следующая остановка - кружок в доме культуры.

- На телевидении вы работали в самых разных ипостасях, на разных каналах и в абсолютно непохожих программах. Это благодаря вашей любознательности или оттого, что у большинства телепроектов недолгий век?

- Причины были самые разные, но чаще всего так складывались обстоятельства. И сейчас я очень благодарна этим обстоятельствам -  теперь, что бы ни случилось, на своей программе я могу заменить любого из ваших сотрудников. Я в состоянии составить смету, написать текст за редактора, позвонить, уговорить снять, смонтировать, озвучить...

В сущности, все мы одиноки

- Как родилась идея создать программу в жанре телефона доверия?

- У меня в Москве есть такое место, куда я прихожу, чтобы побродить и принять решение, мне на этом пятачке хорошо думается. Это недалеко от ГИТИСа, в начале бульваров. Тогда, три года назад, я всё время туда ходила и думала о своей драной жизни, которая прошла мимо и не удалась. Мне уже ничего не хотелось, все казалось какой-то бессмысленной суетой. И вдруг мне пришло в голову, что нас таких - внешне вроде бы благополучных, ярких, но с полным раздраем внутри - полно. А менее удачливых еще больше. И каждый хочет иметь свой кусочек счастья. И каждый понимает счастье по-своему. И все мы по большому счету одиноки, телевизор, по-моему, вообще работает для одиноких людей. И ещё. Все наши беды оттого, что мы не уважаем друг друга. И это очень серьезная проблема.  Я каждого звонящего к нам на эфир уважаю.

Кто-то может сказать: «На телевидение звонят только дураки!» Но если человек путается и не может грамотно выразить свою мысль, это не значит, что он дурак, просто он очень волнуется, потому что не привык публично говорить о том, что его беспокоит. Пусть наше общение очень недолгое, это, скорее, иллюзия общения, но мы даем людям возможность выговориться, даем какие-то советы. В студии всегда два гостя - психолог и, условно говоря, VIP-персона: артист режиссер, певец - словом, известный человек. Конечно, мы не можем решить вашу проблему, это только в ваших силах, но мы вас терпеливо выслушаем. - Почему «Синий троллейбус» выходит так поздно, зачастую около двух часов ночи?

- Дело в том, что это не коммерческий проект, а имиджевая программа. До нас выходят программы с рекламными вставками, а мы идем уже под занавес - для тех, кому не спится. Как показывают цифры, таковых на удивление много.

- Расскажите, пожалуйста, о каком-нибудь звонке, который вам особенно запомнился, возможно, шокировал.

- Меня в человеке всегда поражает эмоциональная глухота. Я понимаю, что такие люди сами страдают от своей ограниченности, невосприимчивости. Они в этом настолько... ужасны, что их все отторгают. Они мечутся, страдают, но искренне не понимают, почему у них все напере-косяк. Ну вот, звонит нам женщина и рассказывает такую историю: «У меня родилась девочка с заячьей губой. Естественно(!), я ее оставила в роддоме, зачем мне урод? А муж забрал дочку, развелся со мной и женился на другой женщине. Девочке сделали операцию, она теперь такая красавица... И, представляете, они не разрешают мне встретиться с ребенком, но я же мать! Почему я должна прокрадываться, чтобы посмотреть на собственного ребенка?!» Я ей говорю: «Вы бросили вашу дочь, она уже не ваша». Она мне: «Все такие злые, никто меня не жалеет!». Я отвечаю: «Мне вас жалко, но вашу дочку мне жальче. А вы подумали, как бы ей жилось в детском доме, ее бы вряд ли кто усыновил». И психолог ей сказал: «Вам плохо, потому что им хорошо...» Я с трудом сдерживала артиста, чуть ли не пинала его под столом, чтобы он не сказал чего-нибудь вроде: «Да такую, как ты...» Знаете, и таких людей, как эта женщина, довольно много. Ведь она ни слова не сказала о том, что раскаивается, что клянет себя за тот чудовищный поступок, только - «я, я, я»! Вот от таких вещей я теряюсь.

Взрывная, но терпеливая

- Во сколько начинается ваш рабочий день?

- Обычно на работу я приезжаю к семи вечера. И хотя я ложусь спать в пять утра, встаю в полвосьмого, чтобы отправить младшего ребенка в школу. Потом, правда, снова сплю, и около двух часов дня сын меня будит, когда возвращается из школы. Вот в два часа и начинается мой день. Выхожу из дома часа в четыре. А возвращаюсь тоже ближе к четырем - утра. Дело в том, что сразу после эфира уехать не удается. Я поднимаюсь в офис, а у нас разрываются телефоны: примерно в течение получаса после программы мы успокаиваем особо ретивых   зрителей...

- Скажите, а вы благодаря своей программе стали немножечко психологом, она помогает вам, допустим, сглаживать конфликты в семье?

- Я очень взрывная, и своего психоаналитика у меня нет. Стараюсь, конечно, вынести из   программы что-то полезное для себя, но, в основном,   учусь   на   собственных ошибках. Моя проблема в том, что я не умею разговаривать со своими домашними. Очень хорошо могу уживаться на работе с кем угодно: с хамом, неврастеником, - жизнь меня этому научила. Но дома общение я сразу начинаю с высокой ноты. Но мои домочадцы привыкли и относятся к моим выпадам, как к порыву ветра. Однажды я скандалила с мужем, крича ему что-то из комнаты, и вдруг обнаружила, что его нет дома, он уже давно уехал. Мне стало ужасно смешно. Мой муж – латыш, он не понимает, зачем орать, если можно сесть и договориться. Мы с ним как лед и пламень. Но во мне есть очень ценное качество - я очень терпеливая.

- А чем ваш супруг занимается?

- Он снимается. Но, видимо, поскольку он латыш, по большей части его приглашают на роли иностранных граждан.

- А вам не хочется вспомнить о своем актерском образовании и сняться в каком-нибудь фильме?

- Хочется, тем более что график моей работы позволил бы найти для этого время. Мне в последнее время стали присылать сценарии, но пока - ничего интересного. Я вижу только желание привлечь в проект «медийное» лицо. Исключения очень редки. Вот, например, Марию Киселеву - ведущую «Слабого звена», пригласили принять участие в экранизации «Идиота», это я понимаю! А когда зовут на роль очередной безмозглой журналистки, которая остервенело тычет всем в зубы микрофон, вечно путается под ногами и произносит набор глупостей, спрашивается - зачем мне это? Это скучно и глупо. Так что пока все хорошие роли проходят мимо меня, а я, как невеста, открыта для предложений.

- Вы себя в мечтах представляете получающей премию ТЭФИ?

- Я думаю, на телевидении только идиот не представляет себя получающим ТЭФИ. Но назовите мне, пожалуйста, подходящую номинацию - «Синий троллейбус» ни в одну из них не вписывается. Если придумают что-нибудь подходящее, я против не буду!

Беседовала Лилит ГУЛАКЯН