Огонек №37(4765) сентябрь 2002

«Синий троллейбус», ночная программа ТВЦ, кажется, всерь­ез намерен стать телепрограммой не только для развлечения. Можно было бы предположить, что водителю «Троллейбуса» — Ирине Палей — нравится работать «жилеткой» для страдаю­щих от бессонницы граждан, ан нет — она «просто жилеткой» быть не хочет. Она хочет, чтобы народ повзрослел, чтобы не на­деялся ни на важного дядю (или тетю) из «ящика», ни на Гос­думу, ни на правительство, ни на авторитет VIPов, ни на психо­логов, а исключительно на себя и па свои внутренние силы. На ТВ сегодня звонят очень разные люди. И возраст разный, и профессия, и даже пол. Зачем они туда звонят? И что из этого получается? Зачем человеку телевизор?

Майя КУЛИКОВА

ИРИНА ПАЛЕЙ О ТЕЛЕВИДЕНИИ

— «Разрушительные тенденции телевидения» — чаще всего проблема тех людей, которые так гово­рят. Переключитесь, не смотрите, напишите концепцию программы... Общество не может быть дебилизировано телевидением больше, чем оно есть. Даже   пытаться сформировать общественное мнение те­левизором нельзя, Поддержать, осветить — можно, а сформировать — нет. Поэтому телевизионщикам надо не чувствовать себя мессиями, а разговаривать с конкретными людьми на конкретную тему.

Да, изначально телевизор был придуман как завлекателъно-развлекателъная картинка для обыва­теля, но сегодня его функция усложнилась. Посерь­езнела. Сегодня у вас дома телевизор должен стоять для того, чтобы сейчас, сию минуту с вами можно было разговаривать. Настоящее, современное ТВ— это сиюминутный разговор, в этом его ценность. Я вас уже сегодня, сейчас должна обрадовать, успоко­ить или... напугать, если вы этого ждете.

ИРИНА ПАЛЕЙ ОБ ИСКРЕННОСТИ И ПИАРЕ

(Шурша длинным списком принимавших уча­стие в программе знаменитостей.)

— Это сейчас я УТРов типшюгизировать могу, а сначала, когда передача только начинала раскручиваться, позвать какую-то знаменитость было настоящей проблемой. «Вы что?! — говорили VIPы. — Куда это я ночью поеду?» А потом: «Ну позови-и меня еще, ну чего ты меня не зовешь?..»

Я обожаю всех своих гостей, они люди очень рисковые. И я поняла, что есть VIPы, использующие прямой эфир как предлог пообщаться с народом, с людьми. На мое приглашение они говорят высо­копарно, но искренне: «Почту за честь». И их не пугает, что эфир в два часа ночи, а завтра с утра репетиция. Учтите еще, что они люди чаще всего немолодые. Я же не могу позвать молодого, потому что к нему не будет доверия. А к Евтушенко или Бовину, к ним невольно прислушаешься...

И вот человек, от которого ждешь чего угодно, вдруг раскрывается с совершенно неожиданной стороны. Вдруг Градский, которого все знают как хулигана и грубияна, оказывается лучше любого психолога. Звонит женщина и жалуется, что ее бросил муж, и Градский просто говорит: «А от меня тоже жена когда-то ушла. Вы знаете, как было тяжело? Только не пейте...»

У них ведь, у VIPов, богатый жизненный опыт. И если звонит человек и говорит: «Вот у меня муж шляется», — то умный VIP не скажет какой-ни­будь журнальной глупости вроде: наденьте голубой прозрачный пеньюар, зажгите свечи... Нормальный умный человек вроде Гусмана скажет: «Знаете, он у вас будет шляться, пока не устанет. У вас дети хорошие? Деньги он вам даст? За границу возит? Ну так абстрагируйтесь». И бедная женщина думает: «Ну действительно, чего это я?»

Оказывается, очень нужен человек, который просто мягко скажет: «Ну что вы? Не отчаивайтесь, живите!»

А если человек приходит не делом заниматься, а пиарить себя, творческий вечер такой устраивает на халяву, то как публика это чувствует. Они тогда звонят и задают вопрос психологу. Они VlPa демонстративно обходят, и он бесится. А что поделаешь? Людям искренность нужна.

ИРИНА ПАЛЕЙ О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ БЕДАХ

— Мы все, как говорится, давно живем, и у нас у всех есть какие-то скелеты в шкафу. У меня была беда, когда у меня умер ребенок, двадцать лет мне было. Родился и через какое-то время умер. И я помню тот ужас, когда врачи начали обвинять в этом меня. Стало понятно: если тебе трудно, совершенно не факт, что тебе будут сочувствовать. Я знаю девушку, которая тяжело заболела, ее тут же уволили с работы. Или человек попадает в тюрьму, и у него исчезают друзья. Давайте не будем говорить о «душе» народа, об отзывчивости простых людей — нет, этого нет в реальности. Сегодня мы все очень отчужден­ные, как будто испуганные, все время защищаемся. И боимся быть плохими, всегда хорошими хотим быть.

Вот актриса Дуся Германова усыновила мальчика. И в прямом эфире она сказала: «Я не героиня, я эгоистка. Потому что мне уже за сорок, и я не уверена, что у меня будет семья. Мне нужен род­ной человек, поэтому для меня это не подвиг, а совершенно эгоистичный шаг». Она так это искренне сказала, что был просто вал звонков.

А вот на Рождество мы сделали программу про больных детей. Звонков не было. Даже на предмет привезти печенья или игрушек.

НА БЛИЗКИХ НЕ РАССЧИТЫВАЙ

—  В трудной ситуации людям больше не к кому пойти. Даже если у вас заботливый муж и понимающие родители, все равно все оттенки своих пере­живаний вы им не выскажете. Если вы поделились с подругой, она расскажет другим и еще прибавит — в итоге вам еще тяжелей.

Если прийти к маме и спросить: «Разводиться или нет?» — то она вложит в свой совет собственные проблемы. И подруга то же самое сделает.

А когда звонит человек и спрашивает психолога, то психолог его не видит. Личностного момента меньше, и проблема как на ладони.

ПСИХОВАННЫЕ ПСИХОЛОГИ

— Знаменитостей мы не случайно приглашаем — они у нас в роли «тетушек», Эдакое воплощение «мечты» простого человека — поговорить с Пугачевой.

Но, какой бы ни был в гостях крутой VIP, все равно чаще всего звонят психологу.

Мне всегда казалось, что психолог — очень добрый, очень умный, нечто среднее между Богом и человеком. Начав делать передачи, я общалась, можно сказать, со «сливками» нашей психологии и вдруг поняла, что очень мало кто из этих докторов и доцентов пригоден для нашей работы. Бывают психологи, и я поражаюсь, как их много, с плохим характером, вздорные, в кадре мямлят, не умеют элементарно общаться с людьми. А есть психологи, которые работают только с «определенными социальными группами», с теми, у кого есть большие деньги.

Есть отвратительные, «надутые собой психологи». Человек звонит и спрашивает: «Почему меня никто не любит?» А психолог отвечает: « Я лауреат, я написал книжку, я преподаю там-то, двадцатилетняя практика...» Ужасно.

Впрочем, в программе есть сейчас пять женщин-психологов и, к сожалению, очень мало хороших мужчин-психологов. Мужчины - теоретики, авторы методик, работ, исследований...

Некоторые, когда я им звоню, говорят: «Понимаете, я не могу за две минуты дать полноценный совет. С человеком надо работать пятнадцать-двадцать сеансов». Но нам некогда здесь выяснять, какого цвета у звонящего был бантик в три года. Бывали священники. Они очень хорошие артисты. Но они вовсю пиарят церковь.

А человеку нужно немного. Самое сложное понять, что именно. Кому-то можно и выпить пятьдесят граммов и лечь спать. Кому-то — свечку поставить в церкви.

ИНФАНТИЛЬНАЯ ПУБЛИКА

—Когда мы начали работать, я не спала просто вообще, у меня было самое настоящее отчаяние. Потому что звонившие думали: вот сейчас в прямом эфире решатся все их проблемы, знаете, как у Кашпировского: у вас больше нет опухоли... Еще идет предыдущая программа, а они уже набирают телефон, чтобы быть на связи. Им даже плевать, какая у нас тема.

Вот звонит человек и говорит: «Меня никто не понимает, я стою на подоконнике и сейчас прыгну вниз». Что вы сделаете в таком случае ? Он ведь вас шантажирует на самом деле. Хочет, чтобы его отговорили. То есть практически мы все время делаем то, чего от нас ждут. Мне сознавать, что кого-то спасли, но приятней когда не будет таких шантажистов.

А попадаются такие «народные мстители» - вы такие-сякие, зажрались, не знаете ничего про простой народ. Знаем мы, сколько вы там зарабатываете! Я даже повела себя глупо один раз. Я сказала: «Вы что?! Чего я не знаю про вас ? Да я уверена, что мы с вами утром сегодня кофе пили из одинаковых банок, ребенка отводили в одинаковую школу, а на ужин ели клинскую колбасу...» А он: «Ну прям, вы едите клинскую колбасу ». Вот это убивает.

Девушка звонит: «Я только что выпила 30 таблеток тазепама. А адрес не дам, потому что вы  меня будете спасать». Или: «Я на подоконнике и сейчас прыгну вниз». — «Не прыгайте. ( «Не буду. Незачем». — «Приезжайте «Со мной?» — «Да». — «А если я не приеду?»

То есть многие люди, которые звонят они как дети. Ждут чуда или чтобы гладили по головке.

Однажды мы говорили о пьянстве, о наркомании, и гостями у нас были серьезный нарколог, очень умная женщина и колдун, знаете: «Избавляю от всего за пять минут». И что вы думаете ? Он двух слов не может связать, кроме «космос» и «аура», а все равно звонят и просят его адрес.

Сейчас, слава богу, стали звонить действительно умные люди. Тонкие. Люди, которые понимают главное — нужно снять остроту и боль. Откуда только ни звонят — Мурманск, Киев, Канада, конечно, иногда наши разговоры — «жилетка», но чаще всего — это глубокий ночной разговор.